где каждый был без ума от двухметрового блондина с широкой улыбкой.
Я бы хотела закончить книгу: и вот он становится на колено и спрашивает «Will you marry me?». Сзади блестят огни Эйфелевой башни. Я закрываю лицо руками, потому что не могу поверить, ведь это всё не сон! Произношу это неловкое «YES»! Слёзы счастья. Я обнимаю его и думаю «Надеюсь, это кто-то красиво снял, мне же в Инсту надо выложить!». Ну иначе это была бы не я.
Стой! Галя, у нас отмена!
И вот я восьмой раз на Шри Ланке и в который раз переписываю книгу, потому что «розовые очки лопаются стёклами внутрь». А нехрен игнорировать красные флаги!
Взрослый Араб из Five Guys жарил нам бургеры, пока мы стояли в обнимку на темной улице города Хоорн. Я мысленно прощалась с Голландией.
– Там сзади два парня про нас говорят, – с недовольством сказал Голландец.
– Что говорят? Они арабы. Хочешь, я сама им на арабском что-то отвечу?
– Да я не знаю, вступать ли в этот скандал, наехать ли на них. Вот у тебя спрашиваю, – и пока он мялся, ребята укатили вдаль.
И вот нас стало трое: я, он и вечное чувство страха и незащищенности. Наверное, впервые оно защемило в груди, когда он сбежал с моими деньгами и намекал на суицид, обещал, что я пожалею…
Потом оно пришло ко мне снова. Молодая пара, живущая над голландцем, рьяно выясняла отношения. Да так страстно, что меж криков и всхлипов слышались удары, непонятно – об полы или об стены, кулаком или головой.
– Пожалуйста, иди проверь! Возможно, ей нужна помощь. Или вызови полицию.
– Да все нормально, они сами разберутся. А то потом и я лишним окажусь.
– Тогда я сама пойду к ним!
– Нет! – он приказал лечь спать, не позволив мне даже сунуться на лестничную клетку.
Я заплакала от беспомощности. Помню, когда сама кричала и надеялась на помощь соседей, но каждый делал вид, что это не его дело. Так делать нельзя. Потянула одеяло и накрыла уши, чтобы не слышать крики. Страшно. А мужчина, МОЙ мужчина, продолжил играть в приставку, убивая виртуальных врагов.
Это же чувство небезопасности преследовало меня в России, потому что Голландец взял с собой лишь 600 евро, а потом плакал, что нет денег на билет обратно. А все развлечения для семьи оплачивала снова я…
И на Бали, когда свора уличных собак затеяла драку прямо у моих ног, а Голландец, стоя поодаль, орал:
– Чё ты встала, иди дальше!
Когда обижался на мои встречи с подругами, он же здесь, на Бали, «без друзей один одинешенек», когда безрезультатно искал работу онлайн, когда начал переписываться с какой-то молодой голландкой из чата, ибо «ну мало ли, какие возможности она подкинет».
И как же чувство незащищенности обострилось на Шри Ланке, когда Голландец получал лишь пособие по безработицы от государства, у меня ушли все клиенты, а на завтрак мы ели одно блюдо на двоих. Цветы, романтика и бурный секс ушли из нашей жизни. Я оплачивала аренду байка, бензин и половину продуктов, а он в прямом смысле слова психовал и ревел, когда доставал кошелек на кассе продуктового. Он сутками листал ТикТок и в перерывах подавался на онлайн вакансии…
И когда подруга Сабина, приехавшая погостить на неделю, оставила на прощание 100$, чтобы я продолжала кормить бездомного приходящего кота, Голландец разделил их напополам. Вот, мол, тебе и вот мне на продукты.
– Давай по пути домой щеночкам купим корм, – предложила я, вспомнив два маленьких комочка, жмущихся под дождем друг к другу на соседней от нас улице.
– А ты взяла деньги? – он не мог скрыть раздражение.
– Ну Сабина же оставила, ты взял.
– Нам скоро самим есть нечего будет! Я взял на продукты, а не собак кормить бездомных.
– Я оплачу со своих денег через Apple Pay!
Сырая после дождя дорога вела нас к супермаркету со скудным выбором. Нашла две пачки корма: для щенят и кота-бандита. Голландец кладет на ленту молоко, яйца, кофе. Я отодвигаю корм, мол, сама оплачу. Он придвигает. Я без психов спокойно отодвигаю со словами: «не переживай, я сама оплачу».
И эта двухметровая шпала толкает меня от кассы. Я пошатнулась. Очередной алый флаг развевается передо мной. Вылетаю на улицу и с грохотом открываю багажник скутера, кидаю туда корм. Он сел сзади меня. Да, я вожу скутер, пока эта громила едет на пассажирском, ибо боится, что полиция остановит. Скорость. Дождь. Ветер в лицо. Я со злостью выжимаю ручку до упора. Агрессия. Ненависть. Мы разгоняемся под сотню на мокрой дороге.
– Останови байк! – кричит он.
Да легко! Я торможу у поворота к нашей улице. Он слез. Правильно, привык, что его возят. Пускай пешком походит, строптивый ублюдок. Скутер взревел, и я унеслась вперёд к дому. Через полчаса слышу лязганье цепочки от забора. Пришел. Мы спали в разных комнатах и даже на утро не обронили ни слова.
К слову, мы снимали лишь первый этаж виллы, но ключ от второго этажа мы выпросили, чтобы пользоваться стиральной машиной. Полдень. Нет ни Голландца, ни того самого ключа.
Звоню ему:
– Ты где?
– На втором этаже.
– Зачем?
– Хочу побыть один.
– Открой. Мне вещи надо постирать.
– Походишь в грязных.
– Тогда я улетаю сегодня в Дубай. Открой, я заберу оттуда вещи.
– Нет, – и через десять минут выкинул с грохотом таз с грязной одеждой на террасу.
Уже через полчаса приехал рентал и забрал у меня байк. Сабина была готова встречать меня в аэропорту в тот же вечер. Он спустился, увидел собранные чемоданы и сказал:
– Тогда подаренный мною айфон оставляй.
– Ты забираешь назад подарки?
– Ты мною воспользовалась, ты его недостойна!
– Я даже не просила айфон… – сняла чехол, обнулила всю информацию и положила девайс на комод вместе с кольцом и фотографией с моей семьей.
Он не извинился, а я всё равно простила весь ушат дерьма, что этот жадина вылил на меня. Но сколько ещё это могло продолжаться?
Сущность в виде гномика
– Вселенная, дай мне знак… Я несчастна. Неужели мне придется снова рушить все свои планы, сбегать от этой выстроенной стабильности и вновь искать себя? Это лук, а не мужчина, иначе почему я постоянно плачу с ним? Вселенная, покажи верный путь, – попросила я во время утренней медитации.
Ответы не заставили себя ждать.
Мы вновь приехали кормить маленьких щенят, но обнаружили, что остался лишь один, черная малышка. «Ладно, давай возьмём её к себе, а там я кому-то из друзей пристрою», – предложил Голландец. Я так обрадовалась: «Вот же, это знак! Знак, что мы можем иметь что-то вместе, взять ответственность и заботиться. Всё-таки, у него тоже доброе сердце!». Малышка тряслась и пускала слюни от страха. Дав ей время чуть освоиться, мы искупали её в душе, накормили и пинцетом достали около пятидесяти клещей, кусавших её. Большие понятливые глазки, спокойная девочка с полностью чёрным окрасом. Назвали Blacky.
Оставили её на лежанке в гостиной и ушли спать в свою комнату, но уже вскоре проснулись от её визгов.
– Что такое?
– Может, в туалет просится… – наспех отворили двери и посадили её на травку в саду.
Время – полночь. Я резко поворачиваю голову налево и вижу на заборе черный небольшой силуэт. Встряхнула голову, будто сбрасывая видение.
Вжух! Черная полупрозрачная тень влетает в меня с подозрительно быстрой скоростью. Что это было?
И всю оставшуюся ночь меня мучали кошмары и сонные параличи. Я орала, взлетала над кроватью, читала Отче Наш, хватала Голландца за руку: «Держи меня!» и вылетала в потолок. Спасибо, Вселенная, но точно ли это знак???
А давай-ка я разложу себе карты таро. Ага, Башня, Смерть, расставание… Может, я просто субъективно мыслю… Надо попросить таролога.
– Ну слушай, с ним все карты черные и негативные. Тянет тебя в своё болото. А без него – цветущая,
